Альфа и Омега
Январь—июнь 1999 г.

титульная страница журнала | титульная страница номера | дальше

Старый новый взгляд

Павел Гончар, редактор

“Сие напоминай, заклиная пред Господом не вступать в словопрения, что нимало не служит к пользе, а к расстройству слушающих. Старайся представить себя Богу достойным, делателем неукоризненным, верно преподающим слово истины. А непотребного пустословия удаляйся…”

2 Тим. 2:14–16

В последние несколько лет в некоторых общинах стали распространяться материалы привлекающие внимание к Миннеаполисской конференции Церкви АСД 1888 года, главным вопросом которой была праведность по вере. Например, в книге “Новый взгляд на 1888 год” Роберта Дж. Виланда и Дональда К. Шорта, предлагается новое толкование доктрины о праведности по вере и новая оценка результатов самой конференции. Так “Новый взгляд на 1888 год” делает сенсационное утверждение, что весть о праведности по вере 1888 года “существенно отличается от точки зрения реформаторов и популярных религиозных конфессий”1. И суть этого отличия заключается в новой расстановке акцентов в понимании роли Христа. Авторы “Нового взгляда” утверждают, что сущность праведности по вере заключается в том, что Христос прошел весь путь, принимая на себя падшую греховную природу человека, и явил совершенную праведность. И как следствие невозможно иметь новозаветную веру в Христа и продолжать грешить. Из этого следует, что единственной необходимостью для готовности Божьего народа к пришествию Христа является подлинная новозаветная вера2.

Конечно, мы не должны преуменьшать значение примера жизни Иисуса Христа для христианина, стремящегося жить праведной жизнью. Но необходимо подчеркнуть, что в традиционном протестантском понимании доктрины о праведности по вере, которое разделяет и наша Церковь, акцент делается именно на искупительной смерти Христа, а не на Его природе или примере. Праведником является не человек, живущий безгрешной жизнью, а грешник, искупленный Христовой кровью.

Другое важное утверждение “Нового взгляда” заключается в том, что церковь в лице руководителей Генеральной конференции отвергла “послание 1888 года”, таким образом помешав Богу осуществить намеченное3.

В связи с дискуссиями вокруг доктрины о праведности по вере, число 1888 для некоторых членов церкви приобрело некий магический смысл, а разгадка его тайны связывается с духовным возрождением. Итак, что вы думаете о “послании 1888 года”? Как вы понимаете вопрос о праведности по вере? Природу какого Адама принял Христос? Можем ли мы жить абсолютно безгрешной жизнью? Что вы отвечаете членам церкви, обеспокоенным вопросом: отвергла или приняла Церковь весть, провозглашенную в Миннеаполисе более ста десяти лет назад?

Что есть истина?

“Что есть истина?” Вопрос, с которым обратился Пилат ко Христу, остался без ответа, хотя стоявший перед ним Человек и был воплощением Истины. Возможно, Пилат как представитель греко-римской культуры понимал под истиной просто некую философскую идею и ему было недосуг полемизировать со странствующим Учителем.

Что есть истина? С этого вопроса начиналась история нашей Церкви. Так например, первые адвентистские издания (например, газета “Истина для настоящего времени”) были посвящены поиску ответа именно на этот вопрос. А самым распространенным методом евангельской работы были диспуты, во время которых утверждались “отличительные истины”.

“На протяжении первых четырех лет истории нашей Церкви ее служители вынуждены были постоянно противостоять предрассудкам, заблуждениям и нападкам со стороны протестантских церквей.

Наш полемический метод отстаивания истины был так успешен, что многие пришли к выводу, что адвентистов трудно победить в споре. Как результат — в нашей Церкви развилось опасное чувство безопасности и самодостаточности, что касается наших методов проповеди и доктрин.

Многие исповедовали теорию праведности по вере как абстрактную доктрину — концепцию, с которой соглашался разум, но которая не была живым опытом, несущим радость, мир, силу и освобождение душе. Не сознавая этого, многие впали в формализм и законничество”4.

Обратите внимание на важную деталь: истина утверждалась в споре, и, хотя формально истина об отличительных доктринах торжествовала, фактически в Церкви царил формализм, который Елена Уайт определила как “лаодикийскую теплоту”5. Первые адвентисты могли с успехом отстаивать многие истины, но величайшая Истина оставалась без внимания.

Учитывая эту особенность развития Церкви в период до 1888 года, конечно, невозможно переоценить значение Миннеаполисской конференции. И значение ее прежде всего в том, что Голгофский крест был вознесен на должную высоту6. Но “новость” “Нового взгляда” как раз и заключается в том, что весть конференции по-прежнему остается не понятой. Конечно, авторы очень хорошо потрудились над аргументацией своей точки зрения. И было бы весьма непросто взять на себя труд и попытаться рассмотреть каждый аргумент, сверить в контексте каждую цитату и дать оценку каждому заявлению. Но давайте все же обратимся к главному.

Говорят, что истина рождается в споре. В какой-то степени это верно. Но словопрения могут быть полезными только тогда, когда предмет дискуссии находится в области рационального осмысления. Если же Истина по своей природе выше нашего понимания, то спор не приблизит к ней, а только удалит от нее.

Очевидно, что вопрос о природе Христа это и есть тот вопрос, когда истина не может быть установлена путем логических выводов и предположений. Она просто выше нашего понимания. Писание называет явление Бога во плоти “тайной благочестия” (1 Тим. 3:16), и приступать к истолкованию этой Тайны надо не с самоуверенностью вооруженного аргументами спорщика, а с величайшим смирением и пониманием своей ограниченности.

В 1 Кор. 1:22 апостол Павел пишет, что иудеи искали истину в чудесах, а эллины — в человеческой мудрости, но верным оказался третий вариант — Истина была выше человеческих представлений, как сказано: “не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его” (1 Кор. 2:9).

Апостол Иоанн описывает неспособность иудеев и учеников Христа понять Истину: “Тогда Иудеи стали спорить между собою, говоря: как Он может дать нам есть Плоть Свою?” (Ин. 6:52). “Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! кто может это слушать?” (60 ст.). Хотя иудеи и были избраны, чтобы хранить истину — Слово Божье (Рим. 3:2), но, владея ею, они “преткнулись о камень преткновения” (Рим. 9:32), о тайну распятого Мессии. Истина оказалась выше их понимания.

Благоговение перед тайной

Вторая заповедь Закона Божьего запрещает делать изображение Бога и поклоняться этому изображению (ср. Втор. 4:15, 16). То, что нельзя увидеть, можно вообразить. Тайна всегда представляет неограниченное поле для фантазии, домыслов и предположений. Но при этом почти наверняка можно утверждать, что воображаемое изображение не будет соответствовать действительности. Пророк Осия упрекает израильтян в том, что, поклоняясь Богу, они называли Его “Ваали” или Ваалом (Ос. 2:16). Проблема заключалась в том, что израильтяне поклонялись истинному Богу, но, согласно своим собственным представлениям, использовали при этом неправильные, предрассудочные обряды и имя7. В определенном смысле это можно отнести и к словесным изображениям тайны Божьего бытия. Подобно тому, как израильтяне поклонялись истинному Богу, изображенному в виде Ваала, можно поклоняться идолу собственных представлений как истинному Богу.

Обратите внимание, что вопросы о природе Христа стали подниматься только после того, как Церковь, оторвавшись от иудейских корней, глубоко укоренилась на почве эллинской культуры. В эпоху Вселенских соборов Церковь, опираясь на эллинскую мудрость, попыталась изобразить человеческим языком “тайну благочестия”. В конечном итоге споры о природе Христа, длившиеся около 500 лет, логически привели к открытому противоречию со второй заповедью — торжеству иконопочитания.

В противовес этому иудейская традиция показывает совершенно другое отношение к тайне Божьего бытия. Она хранит ее неприкосновенность. Например, при чтении священных текстов нельзя было произносить имя Божье или указывать огласовку, так что сегодня никто не знает, как должна звучать священная тетраграмма. Писание предупреждает, что Бога нельзя изобразить или даже представить себе (Втор. 4:15), Он не называет себя каким-либо нарицательным именем, а представляется как сущность всего: “Я есмь Сущий” (Исх. 3:14), как Тот, Которого просто не с чем сравнить: “Я это Он” (NIV Втор. 32:39; Ис. 41:4 и др.). Его даже нельзя сосчитать: один? (Втор. 6:4), два? (Быт. 19:24) или три (Мф. 28:19)? Другими словами Библия свято охраняет тайну Божественной природы от посягательств человеческой фантазии.

Библия также хранит тайну природы Христа. Новый Завет не дает ясного ответа на вопрос, природой какого Адама обладал Христос: до или после грехопадения? Природа Христа описана языком парадокса: Он Сын Божий и Сын Человеческий, Он вечный Бог и смертный Человек, Он повелевает морю и испытывает жажду, Он “Сущий в недре Отчем” и не знающий часа Своего Второго пришествия. О природе и происхождении Его сказано: “Дух Святой найдет на тебя и, сила Всевышнего осенит тебя, посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим” (Лк. 1:35), но Он и пришедший “в подобии плоти греховной” (Рим. 8:3). Как объяснить то, что в Нем соединились абсолютно несовместимые друг с другом качества: бесконечность и человеческая ограниченность, абсолютная Божественная святость и оскверненная грехом человеческая плоть?

Что же говорит о природе Христа Е. Уайт? Очевидно, что и она не решается дать четкого определения “тайне благочестия”. В ее трудах мы можем найти утверждения, из которых можно понять, что Христос принял на Себя падшую греховную природу человека в буквальном смысле слова. Так, в книге “Желание Веков” она пишет: “Иисус принял человеческое естество, когда оно было отягчено четырьмя тысячами лет греха”8. Но в другом месте она пишет: “Он (Христос) должен был занять место во главе человечества, приняв природу человека, но не его греховность”9.

Объясняет же эту неопределенность одно из её писем, в котором она категорически предостерегает от попыток вторжения человеческого ума в тайну Боговоплощения: “Будьте осторожны, предельно осторожны, касаясь вопроса человеческой природы Христа. Не выставляйте Его перед людьми как человека, имеющего склонность ко греху. Он — второй Адам… Избегайте всех вопросов, относительно человеческой природы Христа, которые могут быть неправильно истолкованы. Правда и предположения близко граничат между собой. Пытаясь истолковать человеческую природу Христа, вы должны тщательно взвешивать каждое свое утверждение, чтобы в ваших, обращенных к людям словах, не содержалось больше того, что вы хотите сказать, и чтобы не утерять или не затуманить ясное представление о Его человеческой природе как соединенной с Божественной… Это тайна, которая остается необъясненной человеку, что Христос был искушен во всем так же, как и мы, но остался без греха. Воплощение Христа всегда было и навсегда останется тайной”10.

Таким образом, парадоксальная природа Христа должна быть просто принята нами как факт, как тайна, закрытая для нашего понимания. Точно так же, как современная физика, отказавшись от требований понятности, принимает парадоксальную природу света, который одновременно обладает двумя взаимно непримиримыми свойствами: свойствами волны и частиц, что невозможно понять или объяснить логически. Когда же вас пытаются втянуть в спор о природе вечной тайны, полезно вспомнить первые слова из Божьего ответа Иову, дерзнувшему судиться с Богом: “Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?” (Иов 38:2). И прежде чем пытаться определить природу Христа как природу Адама до или после грехопадения, не лишне задуматься над другим вопросом: нет ли третьего варианта — Адама (1 Кор. 15:45), природа которого лежит за пределами нашего понимания?

Итак, что вы думаете о “послании 1888 года”? Как вы понимаете вопрос о праведности по вере? Природу какого Адама принял Христос? Можем ли мы жить абсолютно безгрешной жизнью? Что вы отвечаете членам церкви, обеспокоенным вопросом: отвергла или приняла Церковь весть, провозглашенную в Миннеаполисе более ста десяти лет назад?

Апостол Павел в письме Тимофею заклинает Господом не вступать в словопрения, потому что это нимало не служит к пользе, а только к расстройству слушающих. Проблема аргументации “Нового взгляда на 1888 год” заключается в том, что основное утверждение о природе Христа просто не может быть проверено или доказано логическим путем, ибо воплощение Христа всегда было и навсегда останется тайной. А тайна всегда была неисчерпаемым источником вдохновения для новых взглядов, толкований и бесполезных словопрений. Но сколько бы ни появлялось новых истин и взглядов, мы по-прежнему спасены благодаря старой, как Голгофский крест, истине: “Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос пришел в мир спасти грешников, из которых я первый” (1 Тим. 1:15).

1 Роберт Дж. Виланд и Дональд К. Шорт, Новый взгляд на 1888 год, (Кишинэу 1996) Предисловие п. 10.
2 Там же, Предисловие п. 7—9.
3 Там же стр. 1
4 Le Roy Edwin Froom, “Movement of destiny” (R&H Publishing Association Washington, D.C. 20012), стр. 182.
5 там же.
6 там же, стр. 187.
7 Мартин Лютер, Лекции по посланию к Римлянам (Concordia Publishing House. Sant Louis), стр. 467.
8 DA p. 49.
9 SDA BC, E. G. White Comments, Vol. 7, p. 925.
10 SDA BC, E. G. White Comments, Vol. 5, p. 1128, 1129.

Альфа и Омега
Январь—июнь 1999 г.

титульная страница журнала | титульная страница номера|дальше