Христианские новости и новости религий со всего мира.
29.11.2010 13:42:42
РЕПОРТАЖ. Почему России не следует обгонять Америку?
РЕПОРТАЖ. Почему России не следует обгонять Америку? Контраст в отношении к Толстому на Западе и в России – результат позиции не только РПЦ МП, но, прежде всего, Кремля
Дебаты "Культурное наследие Льва Толстого", посвященные 100-летию ухода из этого мира великого русского писателя, состоялись 23 ноября в Москве, в пресс-центре РИА "Новости". Неудивительно, что подобные мероприятия продолжаются и после даты смерти Толстого (20 ноября). Ведь весь 2010 год объявлен ООН Годом Льва Толстого, а 2000-2010 годы ЮНЕСКО назвало даже Десятилетием Льва Толстого.
Другой вопрос, где проходят эти конференции и дискуссии, и кто их организатор. В данном случае, несмотря на то, что местом дебатов оказалась столица России, их организаторы - американские журналисты, издающие газету "Moscow News", англоязычный остаток канувшего в лету легендарного символа "перестройки" – газеты "Московские новости". О столпе русской литературы, свободомыслия и морали говорили главный редактор газеты Тимоти Валл и колумнист Марк Титер. Говорили преимущественно через синхронного переводчика. Исключение составила лишь зам. главного редактора Наталья Антонова, но и та извинилась за ломаный русский: недавно переехала из Америки.
Профессор литературоведения, преподававший русский язык и литературу американцам, Марк Титер рассказал, чем же так важен для них Лев Толстой, который, между прочим, общался с Теодором Рузвельтом: "Единственный фильм о Толстом, сделанный при его жизни, назывался "Воскресение" и был снят американцем Дэвидом Уорком Гриффитом в 1909 году. Гриффита считают классиком, первым американским кинорежиссером, с творчества которого часто отсчитывают историю кино как особого вида искусства. Американцы известны своей обрывистостью - фильм "Воскресения" длится всего 12 минут".
Марк Титер процитировал статью поэта Анатолия Наймана, которую перевел на английский для "Moscow News": "Анатолий Генрихович пишет о своих дальних родственных связях с Толстым: "Мой отец был толстовцем, который в 1920 году принадлежал к московской общине толстовцев, и его отправили в Бутырку за отказ служить в армии. Таким образом, с детских лет я считаю Толстого кем-то вроде своего дяди".
"После того как я это прочитал, - продолжил Марк Титер, - я почувствовал некую привязанность к Анатолию Генриховичу. Ведь Толстой и для меня является кем-то вроде дальнего родственника. Почему? Письмо, которое Толстой написал в 1908 году в индийскую газету, привело к оживленной переписке с молодым индийским юристом, которого звали Махатма Ганди. Ганди читал религиозно-философские произведения Толстого и с большим интересом отнесся идеям невооруженного сопротивления, главным проводником которых в то время был Толстой. И можно провести бесспорную связь между Толстым и Ганди. Но именно усилия Ганди позволили превратить эту идею в политический инструмент. Потом появился Мартин Лютер Кинг, который стал последователем обоих. Кинг писал: "Я думал, что только философия "возлюбите своих врагов" и "подставь другую щеку" может быть рекомендована людям, конфликтующим с другими группами людей. Да, любовь является мощным инструментом для социальной и коллективной трансформации, но в дальнейшем потребуется уже принятие техники Ганди, связанной с ненасилием". Это Кинг написал в 1955 году: "Христос дал нам цели, а Ганди – тактику". Он был протестантским священником и активистом общественного движения в 50-е – начале 60-х годов, он возглавлял движение за права темнокожего населения Америки. Тогда темнокожие американцы не имели права голоса и даже не пользовались правами, которые были у людей с белой кожей. В Америке того времени Мартин Лютер Кинг стал очень значимой фигурой. Известность человека и неприменение им насилия могут стать серьезным политическим инструментом. Кинг умер в 1968 году и даже помыслить не мог, что Кондолиза Райс, темнокожая американка, в свое время станет госсекретарем. Но именно он заложил для этого основы. И связь с наследием Толстого здесь очевидна. Не говорю уже о том, что президентом Америки стал темнокожий Барак Обама, который в своей инаугурационной речи сказал: "Я не стоял бы здесь сейчас перед вами как вновь избранный президент Соединенных Штатов, если бы не усилия, которые предприняли в свое время Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг". Но именно Лев Толстой повлиял на них обоих и, в конечном счете, привел Барака Обаму к избранию президентом США. Конечно, без Толстого не было бы Барака Обамы. По крайней мере, не так скоро это произошло бы. Так что спасибо вам, Лев Николаевич! И именно Обама заявил о перезагрузке российско-американских отношений, за что русские тоже могут быть благодарны Толстому".
После такого пассажа можно было бы вспомнить, что до "перезагрузки" Обамы была "перестройка" Михаила Горбачева. И, наверное, это бы сделали, если бы среди организаторов дебатов были наследники демократических реформ 90-х.
Впрочем, зал наполняли далеко не одни иностранцы. Приглашенные гости оказались соотечественниками Толстого: писатель, драматург и режиссер, основатель Театра.doc Михаил Угаров и проректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета священник Георгий Ореханов. Позже к ним присоединилась и праправнучка Льва Николаевича - радио- и телеведущая Фёкла Толстая.
Михаил Угаров не любит театр так же, как и Лев Толстой, видевший на сцене лишь кривляние и неправду. Такой взгляд, который можно назвать религиозным фундаментализмом, а можно - и "остранением" (как это сделали литературоведы), не привел Толстого, однако, к отказу от драматургии. Наоборот, он написал пьесу "Власть тьмы", где, по сути, предложил реформу театра. "Ее не ставят на сцене, ибо нет актерского социального типа, который мог бы правдиво существовать в ней", - считает Угаров, стремящийся продолжить реформу, начатую Толстым. Делает он это не где-нибудь, а в родовом поместье Толстых - Никольском-Вяземском.
Там участники одной из организованных им партнерских лабораторий режиссеров и драматургов все вместе, "группой лиц", прочитали произведение Толстого "Рабство нашего времени". И поняли, что совершили подсудное дело: "За чтение такой статьи можно найти… статью. Все, что там написано, актуально от первой строчки до последней. Отношения человека и государства по-прежнему не цивилизованные, а каннибальские".
По мнению Угарова, Толстой писал тексты, которые сегодняшнее законодательство вполне могло бы отнести к категории "религиозного экстремизма". И такие поползновения уже были. Первый случай - заключение экспертов от 15 июля 2009 г. по гражданскому делу № 3-35/08 по заявлению прокурора Ростовской области о ликвидации местной религиозной организации Свидетелей Иеговы в Таганроге. В заключении частным случаем экстремизма было признано использование в журнале"Пробудитесь!" от 22 февраля 2000 г. высказываний, формирующих "негативное отношение к Русской Православной Церкви". "Одно из них, - пишут эксперты, - является цитатой из Льва Толстого, противника Русского Православия: "Я убедился, что учение [Русскойправославной] церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения". А 17 марта 2010 г. в Кировском районном суде Екатеринбурга, высказываясь по делу о листовках "Обращение к милиции" за подписью Эдуарда Лимонова и Захара Прилепина, эксперт Павел Суслонов заявил: "У читателей этой листовки создается ощущение, что власть неизбежно будет использовать милицию в противоправных целях, отдавая ей преступные приказы. (…) Эдуард Лимонов, как талантливый литератор, безусловно, знает об аналогичной листовке, написанной больше чем сто лет назад. Я ее показываю: Лев Толстой, "Предисловие к "Солдатской памятке" и "Офицерской памятке". Эта листовка направлена к солдатам, фельдфебелям и офицерскому составу. По правде говоря, Толстой здесь использует гораздо более жёсткую лексику, в этой листовке, хотя мы сейчас её и не рассматриваем на предмет наличия в ней признаков экстремизма. Здесь содержатся прямые призывы к разжиганию межрелигиозной розни, направленные против православной церкви. Но это к делу сейчас не относится, это я в качестве примера".
Интернет, к ужасу Михаила Угарова, пестрит ссылками на эти свидетельства того, что Льва Толстого - пускай и косвенно, и отнюдь не повсеместно, - но уже начали называть экстремистским автором. Драматург категорически не верит в экстремизм и считает: "Статья об экстремизме существует в законодательстве для того, чтобы государству бороться за свою власть".
Цитата из Толстого, к которой придрались ростовские эксперты, взята из "Ответа Синоду" на знаменитое определение 1901 года. "Оно по-прежнему не отменено, - сокрушается Угаров. - Знаю, что праправнук Льва Николаевича, Владимир Ильич Толстой, директор музея "Ясная Поляна", обращался к Патриарху, тогда еще Алексию, который не соизволил ответить. Недавно председатель Счетной палаты и президент Российского книжного союза Сергей Степашин повторил попытку – но тщетно. Для интеллигентного человека здесь камень преткновения очень большой, причем камень не в сторону Л.Н. Толстого, а в сторону официальной Церкви. Я об этот камень постоянно спотыкаюсь. Мне кажется, Толстой, при всем его еретичестве, был крупный религиозный мыслитель, не признать которого невозможно. И мне очень не нравится эта жестоковыйная позиция РПЦ в отношении Льва Николаевича. Всякий интеллигентный человек понимает, что РПЦ давно нуждается в реформации".
Михаил Угаров заключил: "Меня вообще настораживает неспособность нашей Церкви каяться. Ведь институт покаяния – очень серьезная вещь".
От имени РПЦ МП ему не преминул ответить отец Георгий Ореханов, написавший книгу "Русская православная церковь и Толстой". Тему церковной реформации батюшка отмел с порога: "Очень часто об этом рассуждают люди, не способные отличить молебна от панихиды". И перешел в наступление: "А вы когда-нибудь просто открывали хоть один раз в жизни, например, дневник Толстого? Есть Толстой в "издании" Черткова – официальный Толстой-обличитель, как в советскую эпоху нам объясняли, борец с самодержавной машиной и официальной Церковью. Но есть и совсем другой Толстой – своего дневника. Это человек, который до последней минуты своей жизни сомневается в своих выводах и формулировках".
Определение Синода отец Георгий назвал "сознательно закодированным документом": "С одной стороны, в нем отсутствуют такие термины, как "отлучение" и "анафема", причем, как показало серьезное и трудное исследование, в ранних вариантах они есть. В тот момент составители документа решили не раздражать русское общество. Но документ признает, что Толстой не является членом Церкви, а сам Лев Толстой в своем "Ответе Синоду" это подтверждает. Поэтому для всех серьезных исследователей такой проблемы просто нет. Невозможно отменять то, что признал сам писатель".
Автор "Moscow News" Дмитрий Бабич сказал, что поворот Толстого к"христианскому анархизму" произошел в 80-90-х годах XIX века, когда резко упал авторитет православной Церкви, а "хитом" стала картина Перова "Трапеза". "Сейчас наше общество кается перед Церковью, - напомнил Бабич. - Действительно, в течение 70 лет она была загнана в темный угол, как говорил покойный Патриарх Алексий. Церковь в 1917 году поставила себе задачу пережить советскую власть, и она ее пережила. Но не должна ли сама Церковь немножко покаяться за то, что было перед революцией? Ведь после 1917 года не вдруг, не без причин большинство населения равнодушно смотрело на то, как разрушают Церковь. И, может быть, конфликт с Толстым внес в это свою лепту. Не должна ли Церковь тоже покаяться перед обществом и, может быть, перед толстовцами, если не перед самим Толстым?"
Отец Георгий откликнулся на упрек журналиста: "В чем Церковь должна каяться? В том, что ее союз с государством был слишком тесным? Но в этом больше вина не Церкви, а государства". "В жизни Русской Церкви в начале XVIII века, - объяснил священник, - произошли очень печальные события – петровские реформы. Для всего нашего государства они были, скорее всего, благодетельными. Но не для Церкви. В результате Церковь как земная организация становится в определенной степени ведомством православного исповедания, учреждением в государстве, которое и функционирует как учреждение. Для Церкви это очень вредно. Церковь всегда должна отвечать на вызовы эпохи. Если есть люди, которые задают серьезные вопросы, в Церкви должны быть люди, которые могут им ответить. И этот процесс постепенно привел к тому, что в 70-90-х годах XIX века в среде интеллигенции появились такие религиозные философы, как Лев Толстой, Владимир Соловьев, Константин Леонтьев, Николай Федоров, Федор Достоевский, но не было представителей Церкви, кто серьезно обсуждал бы поставленные ими вопросы. В результате в "Дневнике писателя" Достоевский сказал: "Церковь в параличе". Тем не менее, Церковь пережила советскую власть, ибо в ней всегда были скрытые ресурсы".
Наконец в разговор включилась праправнучка героя дебатов – Фёкла Толстая: "Отец Георгий сказал, что вопрос о Толстом и Церкви закрыт. Конечно, он закрыт для Льва Николаевича, поскольку он написал свой "Ответ Синоду". Но вопрос не закрыт для нас, сегодня живущих. Никто не ждет от Церкви какого-то официального заключения по поводу той бумаги, но многие ждут каких-то рассуждений и размышлений, адекватных современности". В ответе отца Тихона (Шевкунова) на письмо Степашина Фёкла Толстая этого не увидела: "Вот несколько его фраз: "Его (Толстого) высказывания и поступки, направленные против нее (Церкви) были ужасающи для православного сознания. Более того, деятельность Толстого в последнее десятилетие его жизни, к сожалению, была поистине разрушительна для России, которую он любил. Она принесла несчастье народу, которому он так хотел служить. Недаром вождь большевиков чрезвычайно ценил именно это направление деятельности Толстого и называл писателя зеркалом русской революции". Таков официальный ответ по поводу бумаги столетней давности. Мне не хочется соглашаться с этими словами. Может быть - как праправнучке, а не как православному человеку".
Именно позиция РПЦ МП стала причиной разительного контраста между тем, как отмечают 100-летие ухода Толстого на Западе и в России. "Очевиден очень большой интерес к Толстому на Западе, - заверила Фёкла Толстая. – Как человек из этой семьи, близкий к тому, что происходит в музеях Толстого у нас и по всему миру, могу это засвидетельствовать. В этом году именно за границей на различных конференциях и симпозиумах особенно много обсуждают все актуальные толстовские вопросы. Я уже не говорю о фильме "Последнее воскресение". За последние годы многие произведения Толстого переведены заново на многие языки. Этот ряд событий, конечно, волей-неволей сопоставляется с тем, что происходит здесь, и становится грустно. Мое объяснение: Толстой не очень удобен со своими вопросами, будь то вопросы социальной справедливости, вопросы богатства и труда, отношения с государством, отношение к войне, его высказывания о Кавказе. Мы сейчас переживаем времена якобы "славные" и "великие" - но эти слова не самые подходящие в контексте обсуждения Толстого".
Американский профессор литературоведения Марк Титер рассказал об отношении к Толстому на Западе: "Конечно, Толстого и Достоевского очень часто объединяют в единое целое. Есть два великих романа, которые любой образованный американец должен прочитать. Это "Война и мир" и "Преступление и наказание". Возможно, они не читали ни один, но должны. Для разносторонности достаточно посмотреть кино, но, прочитав эти книги, становишься подлинным интеллигентом. "Война и мир" - это своего рода икона. Не зная ничего об этом романе, люди продолжают говорить, что это великий роман".
Отец Георгий Ореханов погрузился в воспоминания о том, насколько Лев Толстой был популярен на родине при жизни: "Если внимательно прочитать Синодальный акт от 1901 года, там сказано, что Толстой – это человек, который обладал, подчеркивается - от Бога, великим талантом. Речь идет о художественных произведениях Толстого, написанных до так называемого "переворота", то есть до 1881 года. Это "Война и мир", "Анна Каренина", "Севастопольские рассказы". Даже отец Иоанн Кронштадтский, который был самым грозным обличителем Толстого, подчеркивал, что Толстой является великим русским писателем. Вся острота ситуации, ее парадоксальность и сложность в этом и заключалась. Толстой был самым известным русским человеком начала ХХ века. Первый цветной портрет, сделанный фотографом Прокудиным-Горским в России, был именно портрет Толстого в 1908 году, когда праздновалось 80-летие Толстого. А ведь в это время жили император Николай Второй, Столыпин и очень много замечательных русских людей. Многие современники указывают, что в начале ХХ века в любом парижском, берлинском, римском книжном магазине обязательно на витрине был портрет Толстого. Трагедия нашей исторической ситуации заключается в том, что Синод вынужден был подчеркнуть, что самый известный русский человек, показавший в своих произведениях, в чем суть русской души, что такое русский крестьянин и что такое русская природа, Церковь вынуждена признать, что этот человек ее членом не является, вот беда-то в чем!"
Журналист Дмитрий Бабич пофантазировал на тему того, как бы Лев Толстой описал телевизионную программу "Время": "Какой-то человек, который случайно стал главой государства в 142 миллиона человек, поехал на какой-то завод, стал говорить, что мы дадим вам зарплату. И масса других людей съехались к 8 утра на этот завод, и они уже слышали его десятки раз, но они повторяли то, что он говорил". И заключил, что такие писатели представляют опасность для современного российского государства.
"В школьной программе есть масса выражений, над которыми дети смеялись, – продолжил Бабич. - Например, из Пушкина: "Души прекрасные порывы!" Что-что надо душить? А у Толстого ничего такого не запомнилось, кроме разве "срывания всех и всяческих масок". Он терпеть не мог всякие аксельбанты, ордена, звания – то, что сейчас очень модно. С каким бы юмором он описал вручение какой-нибудь премии Букера! Надо читать Толстого в школе. Это может спасти юного человека от самоубийства. Читающий отличается от не читающего тем, что видит всё со стороны и живет 300, 400, 500 жизней – столько, сколько он прочел книг. А не читающий живет одну жизнь, и когда он сталкивается с несчастной любовью, с оскорблением на работе – всё, конец света, надо убить или кого-то, или себя. Толстой от этих вещей охраняет".
И привел еще одну причину, по которой России надо гордиться Толстым: "Когда появляется великий писатель, это достижение не только и не столько его личное. Без читателей нет писателя. Если русское общество в 70-90-е годы XIX века смогло воспринять Толстого и люди ездили не к тогдашнему Кашпировскому, а к нему, – значит, это было не безнадежное общество. То же самое и сегодня. С нами рядом живут потрясающие писатели – но они никому не известны!"
Университетский преподаватель Олег Романовский вспомнил, какое огромное количество людей перечитало "Казаков" и "Хаджи-Мурата" во время последних чеченских войн: "Я видел, когда был в Чечне, у офицера замусоленную книжку "Хаджи-Мурата". Как можно говорить, что современному российскому обществу Толстой не нужен! Да, власти он не выгоден, как и многие русские писатели: Салтыков-Щедрин, Гоголь – современнейшие теперь авторы. Поэтому у нас нет и конференций. А раньше посещение Ясной Поляны входило в школьную программу".
Главный редактор "Moscow News" Тимоти Валл назвал взгляды Толстого английским словом "anti-establishment" (в оппозиции к общепринятым взглядам высшего общества). И привел результаты опроса, проведенного газетой на тему, кем был бы Лев Толстой, живи он в наши дни? Самый распространенный ответ - малоизвестным блогером, у которого не было бы шанса появиться на телевидении или публиковать свои книги приличными тиражами.
Наталья Антонова попыталась обсудить, был ли Толстой женоненавистником. Эта тема, по ее словам, в Америке такая же больная, как в России тема "Толстой и Церковь". Но Фёкла Толстая ответила, что ей никогда не казалось, что Толстой был женоненавистником: "Может быть, потому, что я никогда не училась в Америке". И порадовалась тому, что последние годы на Западе особое внимание уделяется самой главной женщине в жизни Толстого – Софье Андреевне. Фильм "Последнее воскресение" - как раз об этом: "Их взаимоотношения – это отнюдь не только предмет семейного интереса. Это большая трагическая пьеса".
В конце дебатов вернулись к тому, почему же все-таки Толстой не так популярен в России сегодня, как при жизни. Было высказано предположение, что и советское, и современное государство поступает с Толстым одинаково - фокусируется в основном на художественной части его творчества, но замалчивает то, что связано с его религиозным учением. Один из участников дискуссии Николай Новожилов отметил: "Это те произведения, читая которые в принципе невозможно не меняться. "Войну и мир" можно прочитать и затем стать все-таки Геббельсом, но, приняв религиозную часть его творчества если не за истину, то хотя бы за некое приближение к ней, уже будет невозможно делать в реальной жизни ужасные вещи. Но эта часть для большинства населения России находится до сих пор в тени".
Черту под дискуссией решил подвести отец Георгий Ореханов: "В начале ХХ века был такой писатель Валентин Свентицкий, потом он стал священником и, в конце концов, погиб под гнетом большевицкого террора. И он как-то в 1908 году написал статью о Толстом в связи с его 80-летним юбилеем, где сформулировал замечательную мысль: Толстой - наиболее читаемый русский писатель, но наименее влиятельный, Толстого все читают, но никто не следует его рекомендациям. Действительно, если в этом вопросе быть честным, вот я читаю Толстого, который говорит, что курить и пить – это грех, я перестаю курить и пить или нет? Можно зайти очень далеко в перечислении тех грехов, которые отмечает Толстой. Реально никакого глобального нравственного влияния на своих современников Толстой не имел. Не потому, что это влияние было слабым, а потому, что русское общество уже находилось в таком состоянии, что очень трудно было на него повлиять. Хотя, конечно, можно вспомнить и слова Чехова: "В наше время некоторые люди воздерживаются от гнусных поступков только потому, что жив Толстой". Я могу высказать такую гипотезу, что никого из нас, участников сегодняшней конференции, Толстой бы на порог дома своего не пустил. Он бы послушал наши рассуждения и сказал бы: "Наверно, мне с вами не о чем разговаривать". Он был очень сложным человеком".
