Альфа и Омега
Январь—июнь 1998 г.

титульная страница журнала | титульная страница номера | дальше

Адвентисты седьмого дня и холокост

Исаак Клейманис

Пастор, г. Добеле, Латвия

Выступление на международной научной конференции “Богословие после Освенцима и ГУЛАГа” (Санкт-Петербург, 1997 г.).

С адвентистами седьмого дня и их богословием я впервые встретился 14 августа 1943 года. В тот день я бежал из Рижского гетто и оказался в доме, где жили две сестры-христианки, адвентистки седьмого дня. С моим приходом эти женщины оказались перед тяжелой дилеммой — не только человеческой, но и богословской. Вопрос встал о том, решатся ли они скрывать у себя, в маленькой квартирке без удобств, в центре Риги, в условиях крайне рискованных, двух беглых евреев. В принципе этот вопрос ими был уже решен: они уже скрывали одного двухлетнего еврейского мальчика. Теперь же опасность и риск многократно увеличивались. Им надо было думать заново. Впоследствии я понял, о чем думали и молились эти две женщины три дня и три ночи.

У каждого адвентиста имеется собственная Библия. Он ее читает и пытается согласовать свою жизнь с библейскими истинами. Толкование проповедников и академических богословов в этой церкви имеет второстепенное значение. Итак, Библия говорит, что всякая государственная власть от Бога: “Посему противящийся власти противится Божию установлению” (Рим. 13:2). Кроме того, скрывать беглецов — значит лгать и обманывать дворников, соседей и даже друзей, а это явное нарушение заповеди. В итоге размышлений сестры остановились на Божественном совете в Книге Притчей 24:11: “Спасай взятых на смерть, и неужели откажешься от обреченных на убиение?”

К подобному выводу пришли многие другие адвентисты независимо друг от друга. Мне известны имена более десятка адвентистов Латвии, которые, рискуя жизнью и полагаясь на Бога, скрывали беглых и оказывали иное содействие репрессируемым евреям. Так понимали свой христианский долг адвентисты и других стран оккупированной Европы. Широко известна эпопея созданной адвентистами подпольной организации “Сеть Голландия — Париж”, которая переправляла беженцев из Голландии и Бельгии через горные тропы в Швейцарию, Андорру и Испанию. За все время войны таким образом были спасены от лагерей и уничтожения более тысячи евреев, около двухсот англо-американских летчиков и беженцев других национальностей. Когда были исчерпаны все возможности дипломатических и полудипломатических каналов, “Сеть” полностью ушла в подполье.

Сто пятьдесят человек, т. е. почти половина сотрудников и сотрудниц “Сети” побывали в застенках гестапо, из них более сорока погибли в концлагерях.

Среди участников были люди различных христианских вероисповеданий, а также евреи. Но создателем и бессменным ее руководителем был адвентист, сын проповедника и выпускник духовной семинарии, подданный Нидерландов — Жан Вейнер. Его неоднократно арестовывали, но он явным чудом спасся. Среди погибших была сестра Вейнера Габриэль. Среди сотрудников “Сети” был также пастор Лионской общины адвентистов Мейер и другие. Жан Вейнер определил духовно-нравственные принципы, по которым действовала организация. Подделка документов и обман полицейских применялись широко как необходимость для спасения жизни. Но подпольщики “Сети Голландия — Париж” не носили оружия, не убили ни одного карателя и, насколько известно, даже не ударили никого. Следуя подпольными маршрутами через границы Западной Европы, сотрудники Вейнера переправляли большое количество микрофильмов с информацией для лондонских представительств Нидерландов, Бельгии и штаба генерала де Голля; однако было оговорено, что информация должна иметь не военный характер. В последние годы войны и после нее Жану Вейнеру, не сделавшему ни одного выстрела, были присвоены офицерские звания голландской, английской и французской армий, Знак Почетного Легиона и высокие награды многих стран.

Жан Вейнер умер в США в 1994 году в возрасте восьмидесяти двух лет. Сообщая о его кончине, журнал “Тайм” отметил, что Вейнер удостоился высоких наград Франции, Бельгии, Великобритании и США, а также награды в пять миллионов франков, назначенной гестапо за его голову. На панихиде в церкви АСД в городе Темпл-Сити присутствовали дипломатические представители Голландии, Франции, Бельгии, США и Израиля, а также священнослужители христианских церквей и еврейского раббината. Раввин Гарольд Шульвейс у могилы прочитал заупокойную молитву “Каддиш”. В крупнейшей духовной академии адвентистов седьмого дня в штате Массачусетс был создан “Центр имени Жана Вейнера по культивированию духа альтруизма”. Там же хранятся документы и фотографии подвижников. Подробное описание эпопеи опубликовано в издательстве “Ревью энд Геральд”.

Многие отдельные факты, которые привели к спасению моей жизни и жизни моих спасительниц, убедили меня в близости и реальности Бога. Надо было восстановить с Ним отношения, прерванные в отроческие годы. В детстве я был ревнителем веры отцов; я хорошо впитал иудаизм и понял, что его сущность — сохранение самобытности нации. Национализм меня привлекал, но вскоре я обнаружил, что он хорош и без религиозной приправы. Годам к четырнадцати я оставил сложную систему обрядности без сожаления. Вся Европа жила национализмом без религии, и это казалось естественным.

Не был я равнодушен и к нравственным, социальным и другим общечеловеческим проблемам, но мерещилось, что решение “главного”, то есть нашего, еврейского вопроса исподволь сгладит и остальные шероховатости человеческого бытия. Война разбила эту детскую мечту. “Шероховатости” оказались бездной безрассудства, муки и горя. В океане бесчеловечности ни одна отдельная нация не могла создать своего островка мира и блаженства. Переживаемый ужас 1941 года и последующих лет войны позволил по-иному увидеть всю историю человечества. Исчезли иллюзии, стало ясно, что антисемитизм — не единственная болячка на теле человечества. Рижское гетто жило мечтой об освобождении Латвии Красной Армией. Однако в 1944 году мы воочию увидели ужасы депортации; в ГУЛАГе было замучено более двух тысяч рижских евреев из гетто.

У меня не было уверенности, что человечество, даже совместными усилиями всех народов, когда-либо справится с проблемами вражды, жестокости, страданий и смерти. Когда марксисты говорили, что это все в порядке вещей и так должно быть, я подумал о Рижском гетто, о Румбуле, об Освенциме, о ГУЛАГе, о Хиросиме и не соглашался, что это естественно. Так у меня выработался максимализм, которому как нельзя лучше подходила идея Царства Божьего. Гитлеровская “новая Европа” и русский коммунистический рай мне представлялись почти одинаковыми жалкими карикатурами на процветание человечества. Только Царство Божье пророка Исаии, Евангелий и Откровения Иоанна могло означать эру абсолютной гармонии. Именно этого недоставало миру. Воздвигнуть это Царство взялись Божественные силы, правящие Вселенной. Другой реальной возможности осуществления мечты я не видел и не вижу сегодня.

Личность Иисуса Христа для меня была привлекательна и довольно понятна. Я легко вчувствовался в Его образ мышления и манеру проповеди. Адвентисты — возможно, самые последовательные из неопротестантов — прямо указали на глубокие расхождения между учением Христа и практикой христианства. Поэтому мне было легче преодолеть обычные для евреев предубеждения против Иисуса из Назарета. Тем не менее прошло пять лет, пока я в 1949 году не принял крещение и не стал христианином.

Насколько мне известно, ни одна христианская церковь не являлась инициатором репрессий и не принимала в них активного участия. Виной христианства является его пассивность, его нейтральная позиция в отношении бесчеловечных и массовых репрессий. Люди христианских наций, воспитанные в церковных традициях, становились исполнителями, сторонниками и молчаливыми свидетелями зверств.

Национальные и региональные церкви играют видную, и в общем положительную роль в обществе и государстве. Ради этой роли церквам приходится поддерживать господствующие в мире идеи. Дьявол предложил Иисусу все царства земли и славу их (Мф. 4:8, 9). Но Иисус отказался, сказав: “Царство Мое не от мира сего” (Ин. 18:36). Ни одна идея мира сего не может спасти мир от деградации и гибели. Во имя национальной идеи Христос был отвергнут и распят на Голгофе и затем духовно — в Освенциме, в Боснии, в Румбуле, в Африке и еще, и еще, и еще. “Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне” (Мф. 25:40).

Разве саморастление великого русского и других народов России во имя идеи социальной справедливости не было таким же актом духовного распятия Христа?

Демократию также нельзя отождествлять с христианством. В 1933 году Гитлер пришел к власти путем демократических выборов, да и Христос был распят по единодушному требованию толпы. “Распни, распни Его!” (Лк. 23:21).

Искусство компромисса может смягчить отдельные конфликты, но не может спасти мир. Проблема христианства, на мой взгляд, сегодня состоит в том, сможет ли оно вернуться к максимализму Иисуса Христа и Его учения. Построить новый мир без Освенцимов и ГУЛАГов, без национальной, социальной и религиозной розни человечество не сможет. Его построит Тот, Кто заявил: “Дана Мне всякая власть на небе и на земле”, “Се, творю все новое” (Мф. 28:18; Откр. 21:5).

Церковь может и должна показать человечеству путь к Царству Божьему, то есть путь веры и обновления жизни.

Когда-то давно в Советском Союзе прозвучал благородный призыв повернуть социализм лицом к человеку. Думается, настало время для христианства и для каждого христианина повернуться лицом ко Христу и Его Евангелию. По моему убеждению, христианское богословие, определяя свое отношение к современным трагедиям человечества, должно одновременно и прежде всего уточнить свое отношение к Иисусу Христу и возвещенному Им Евангелию Царства.

Альфа и Омега
Январь—июнь 1998 г.

титульная страница журнала | титульная страница номера | дальше